«Если увижу – опишу то, что вижу.
Так, как вижу.
То, что не увижу, отпущу.
Домалёвыванья ненавижу.»
(Борис Слуцкий)
«Таёжный запой – 3» – завершающая книга пинежского цикла вышла в издательстве «Правда Севера» в 2015 году. Тираж её -500 экземпляров. В ней особое внимание уделено Покшеньге – притоку Пинеги, когда-то густо заселённому крестьянами и лесозаготовителями. Леонид Невзоров побывал в Кавре, Сылоге, Земцово, Русковере, Кобелеве, Лохнове. Не обошёл он стороной и столицу Пинежья – Карпогоры – с окрестностями: Ваймушу, Кевролу, Марьину и Шотову Горки.
В этом дальнем путешествии наш знаменитый автор попал в очень непростую ситуацию.
«Устроился на крутом обрыве. Костёр развёл, вскипятил чай. Подзаправился. Смешно: выкупался, что называется, на ровном месте. А произошёл казус по моей оплошности. Рюкзак поставил на кромку берега, нечаянно задел его – он и покатился вниз в реку. Там глубокое место. Я пришёл в ужас. Больше оттого, что могли хватить купели, а то и утонуть мои записи-тетради. Не раздумывая кинулся вслед за рюкзаком. Попробуй устоять на таком спуске. Естественно, я тоже полетел кувырком. И рюкзак, и, увы, моя персона оказались в воде.
Кое-как выкарабкался, изрядно вымокший. Но блокноты спасены, не успели хватить воды. Костёр оказался кстати, я тут же начал сушиться.» («Немнюга»)
Так и шёл наш «собиратель деревень русских», встречал деревенских жителей, и записывал их бесхитростные рассказы.
«Из Русковеры я собрался пешком попадать в Малое Кротово. Но в начале попил чаю у гостеприимной хозяйки – Лидии Михайловны Чуркиной. Беседы с пожилыми людьми – сам ведь в почтенном возрасте – меня всегда привлекают. Ветераны прожили трудную, но достойную жизнь. На их долю выпали тяжелейшие годы военного лихолетья. Это поколение не видело детства. С малых лет они познали и голод, и холод, и непосильную для хрупких плеч работу. Но ведь выдюжили. И самое главное – не растеряли доброты и сердечности. Такова и Лидия Михайловна. Её биография во многом схожа с жизненными описаниями других моих героев. Но от повторения не тускнеет их скромная доблесть. И хотя многое в рассказах собеседников знаешь наперёд, тем не менее не устаёшь их слушать, удивляться и поражаться: какой всё-таки золотой наш народ!» («В Малое Кротово не коротка дорожка»)
В записках путешественника эта мысль многократно подтверждается. А задолго до него об этом весомо сказал Св. Иоанн Златоуст: «Красота души такого свойства, что и в старости имеет много любителей, потому что никогда не увядает и всегда цветёт».
Рассказывает Евдокия Ивановна Земцовская:
«А с шестнадцати лет у пня с топором. Лучком надо было спилить и окарзать три с половиной кубометра. Каждый день выставляли сводки, кто сколько наработал. Старались, чтоб не меньше других, не в хвосте быть. Осенью приходили туда, в сторону Пачихи на Юле, со своим хлебом (у кого имелся), а также с картошкой, грибами. Иногда и мяска давали – колхоз выделял. В бараке по семнадцать человек. Всё больше молодёжь. Из Кевролы, Кушкопалы, Еркино – знаем друг друга. Уставали, а веселиться хотелось. Придём из делянки, верхнюю одежду скинем, к печкам пристроим сушиться. Общий котёл еды наварим, наедимся. Не спать же! Где гармошка заиграет – мы, девки, бегом туда. Одни хорошие валенки на всех девчат. Надевали их по очереди, остальные – что натянут на ноги, какие-нибудь опорки…
А в сорок седьмом году в апреле из леса нас послали в Усть-Пинегу на речку Обокшу. Там занимались сплоткой леса. Я стояла на панели с багром, выравнивала щеть, которая затем из двориков подавалась в центральный коридор и в станок на завязку. Дело моё нехитрое, но нужна сноровка. Опыта не хватило. Кончик багра обломился, и я упала в кучу плывущих брёвен прямо в фуфайке. Оно бы ещё ничего, да была как раз ночная смена. Фонарь далеко. Я барахтаюсь, лес несёт плотно, меня затянуло под лесину. Чудо, что счётчик на станке увидел беду, заорал:
– Дуси нет!
Руку у меня зажало меж брёвен, торчит наверху. Сплавщики с рейда бегут ко мне. Слышу (это уже под водой, второй рукой нос держала, чтоб не захлебнуться), как кто-то кричит:
– За крючок держись!
Пихают его ко мне. Меня волочит прямо к станку. Ещё немного (он не перестаёт работать, сразу не отключить, ход набрал), и зажало бы в пучке. Спас меня – не растерялся – мужик из нашей Кевролы, Максим Александрович Попов. Выдернул из воды, взвалил на плечи и вынес на берег в контору. Там очухалась, слава Богу.» («В Малое Кротово не коротка дорожка»)
Что и говорить, нелёгкой была доля не только у некрасовских женщин, но и наших северянок.
Вот как о своей тёте по отцу рассказывает Зинаида Ивановна Широкая:
«Молоденькой была просватана за состоятельного мужика Ивана Скоморохова. То, что жили они справно, можно судить по такому факту: чай Скомороховы пили из двух самоваров, в то время как в обычной крестьянской семье – из чугунков. Самовар считался большой и дорогой редкостью, свидетельствовал о достатке.
В хозяйстве, куда пришла молодица, было два быка, три коровы, телята. И весь этот двор свалили на бедную девку. Это ещё можно бы вытерпеть, если бы не издевательства свекрови, матери Ивана. Это была натуральная ведьма. Свекровь била Сашу смертным боем за малейшую провинность, а то и без всякого повода – от своей стервозности. Один раз она оторвала у молодицы косу, а вторую привязала к железной скобе и отпустила из плена только вечером, когда требовалось кормить скотину в хлеву. Александру же даже не кормили, свекровь не пускала её за стол. И она вынуждена была питаться тайком, и то пойлом из ведра, которое несла корове. Деревенские знали, что над девкой изгаляются, жалели её, и только. От мужа невозможно уйти. Полагалось всё молча терпеть. Даже нищие были в курсе, что Санька голодает. Иногда они заходили в дом, доставали житник из своей котомки и говорили кому-нибудь из соседей:
– Саньке передай, только украдкой.
А свекровь не перестала жалить невестку даже после родов. Муж Александры совершил убийство. Его на двадцать пять лет сослали в Сибирь. Одна осталась Саша в проклятом доме. Ни жена, ни вдова. Не захотела там жить, довела бы её свекровь до гроба.
Сбежала, вырвалась из этого ада…» («Просто жить не просто»)
А сейчас о героях нашего времени. Скромная женщина из Лохнова – Ирина Ильинична Сумкина – победитель первого областного конкурса «Герой нашего времени». А звания такого она удостоилась в номинации по реализации сложных инфраструктурных проектов. Она возглавляет ТОС «Рассвет».
Вот её монолог, записанный автором:
«Общественная деятельность – занятие добровольное и бескорыстное. Ни копейки ведь не получаешь, а хлопот невпроворот. Если взялся, так не на цыпочках же ходить, а в полный аллюр.
Я как сына родила – корову купила и до сих пор не отступаюсь. Всё сама. Детей без внимания не оставишь, мужа тем более. К тому же он постоянно по вахтам в лесу, дома почти не бывает Всё на одни плечи. И огород вдобавок немаленький. Вертись, Ира! Бывало встану в пять утра. Жуть возьмёт, как представлю, что надобно за день провернуть. Такой стресс охватит. Сяду на койку, слёзы душат Печь затопить, еду приготовить, корове подать корма, телёнка тоже накормить. А воды-то одной сколь надо: вручную чан накачать. Вёдер сорок надо. Да ещё сбегать субботник организовать. Но отряхнусь от горюшка незваного. Вскочу на ноги бодро. Вожжой себя стегну: сама взялась, сама и командуй. Веди «девизию» вперёд! Людей-то уговорила, придут, а я в отгуле. В переживаниях вишь. Дочка Вика как-то заметила эту муторность во мне, стала жалеть:
– Мама, ты скажи людям, что устала, что не можешь.
– Нет, Вика, ношу-то на плечи сама взвалила, так неси до места.» («А у нас на Покшеньге»)
Долготерпение и самоотверженность – основная черта лучших русских женщин. А про северянок хорошо сказал один из героев Леонида Невзорова: «С нашими жёнками не пропадёшь!» Золотые слова.
Дорогие друзья! Наше литературное путешествие, в которое мы вступили в феврале, подходит к концу. Снова встретимся в середине октября.
Всем веры, надежды и любви!