Тёплым августом 2014 года, автор более 20 книг, обладатель медали ордена «За заслуги перед Отечеством» 2 степени и престижной премии «Золотое перо Севера», почётный гражданин МО «Виноградовский район», Леонид Иванович Невзоров ступил на земли Верхнетоемского района, чтобы отправиться в очередное путешествие к истокам реки Пинеги.
Он прошёл по маршруту: Палово, Согра, Керас, Волыново, Великая, Противное, Бор, Керга, Ламбас, а далее по Двине до Нижней Тоймы. Все путевые встречи и впечатления нашли своё отражение в книге пинежского цикла «Таёжный запой-2», которая вышла в издательстве «Правда Севера» в 2015 году тиражом 500 экземпляров.
В этой книге 25 глав, в названиях которых неразрывно связаны природа и люди: «Половодье схлынуло – река мелеет», «Уженая рыбка – прощёные хлебы», «С нашими жёнками не пропадёшь», «Там, где розы, и люди пригожи», «Тропины дорожки», «Кубань – его родина, Двина – его любовь», «Продлят годы таёжные тропы.
Герои книг Леонида Невзорова поражают своей открытостью и доверием к автору. Такое впечатление, что они только и ждали его, чтобы высказать всё, что накопилось на душе. Да и в самом деле, где сейчас можно услышать «одинокий голос человека»? Разве что в газете «Пенсионерская правда». В большинстве печатных СМИ преобладает западная толерантность и официальная версия, угодная власти. Продвинутый народ даёт выход своим эмоциям в сети интернет, а где он у жителя далёкой северной глубинки? Поэтому не случайно в книгах Невзорова так много человеческих размышлений о прошедших и сегодняшних днях, где умудрённые жизнью люди философствуют на вечные темы. «Ибо лишь самые юные видят жизнь впереди, и лишь самые старые способны на неё оглянуться; прочие же так заняты жизнью, что не видят её. (Рэй Бредбери «Механизм радости»)
Размышляет Василий Павлович Пятин: «Я вот жизнь отдал селу. От мальца до старости живу на этой сторонке, всё на одном месте. За восемьдесят перевалило. Всё знаю, меня красивыми речами не обманешь…Вон взгляни на это поле, – говорит он мне. – Сейчас-то ничего не увидишь, кроме пустоши. Прямо у моего дома оно. В сорок седьмом году с четырнадцати гектаров сняли шестьдесят тонн первоклассной пшеницы…По сорок четыре центнера получили. Это кубанский урожай. Вот какие рекорды колхозы давали, которые похерили безмозглые чиновники. В бумагах ум растеряли. Я хорошо знаю те годы колхозные, сам работал. По два килограмма зерна на трудодень давали. По тридцать тонн ржи хранили на складе. Поросят держали. Правда, в кабинетах и тогда дураков хватало, да скоро обжигались на них. Помнишь, как Хрущёв кукурузу внедрял? У нас тоже распоряжение сверху поначалу выполняли. Засеяли большую площадь. И как велели, квадратно-гнездовым способом. Вымахала здорово, даже с початками. Мало радовались. Мороз грянул – вся почернела. Пришлось к старинке вернуться, рожь посеяли на другую весну. Она своя, родная, никогда не подведёт. А ныне нету хозяина на земле, вот она и пропадает…» («Тот хорош, кто сеет рожь»)
Автор много внимания уделяет, как он называет, «философии лесных заимок».
«Рыбалка – важная часть деревенской жизни. Основатели Керги не случайно выбрали место для поселения. Тайга под боком, тут же Пинега, да ещё две речки – Кулюга и Шейма и больше десятка озёр…Вся озёрная цепь была соединена выройками (канавами) и закольцована на Пинегу. Это позволяло содержать водоёмы в порядке, они промывались весенними паводками. Не засорялись. К тому же люди следили за бережинами, подходами, окашивали их. Рыбные угодья закреплялись за хозяевами, хотя отводились и общие места, где могли ловить рыбу все желающие… О рыбнадзорах тогда понятия не имели. Существовали негласные правила, которых неизменно придерживались все. Необходимо ведь думать о завтрашнем дне. Холодильников не было. Потому летом не ловили в запас: сколько съешь, столько и бери. Весной, когда поднималась вода и рыба шла на нерест, снасти держали на поветях. Пусть нерест пройдёт. Пока, как говорили, вода не дрогнет, то есть не пойдёт к межени – тогда лови.
Бросил вершу раньше времени – её изрубят. Засекут проказника на другой раз – лишат родовой ямы. Круто поступали с нарушителями. Зимой каждый наблюдал за своими озёрными участками. Делали иордани (проруби) от заморов и вымерзания рыбы. Подобные вахты держали всю зиму…»
«В тайге проверенные попутчики – честность и совесть. Романов с детства в Керге воспитан так: к чужому не прикасаться. Избу беречь. Таёжника уважать. В старые времена всякий род отличался по своим знамениям, своей зарубкой. Угодья поделены на участки. Если даже собака зверя или птицу добыла не на своей территории – отдай владельцу. Не дай бог, если высмотришь чужой капкан, ловушку, плашку. На первый раз (если зимой) изрубят конды (лыжи). Выходи по снегу, волочись. Попался на разбое во второй раз – вывернут половицы в избе. Там и захоронят. Жестоко, но так поступать заставляла необходимость. Выживали ведь за счёт тайги. По сути на жизнь покушаешься.» («Керга Романовым дорога»)
О гармонии в природе размышляет профессиональный охотник:
«Уже на Лохоме промышлял бобров. Мясо их не сразу стал в пищу употреблять, пока не узнал, что оно лечебное. Да и многое в них ценится – шкура, струя (яички), жир…Одно время охоту на бобров запрещали, чтобы больше развести. Нельзя им волю давать. Будет вред другой живности, к примеру, хариусам. Этой рыбе нужна холодная вода, особенно в жаркое время. Она забирается в верховья лесных речек. Но как туда попасть? Полно плотин. Их бобры настроили. Рыба и страдает. Подплывёт к затору – барьер неодолимый. Не раз видел Романов мучающихся хариусов: стоят – морды в берег. Хвост наружу. Им досаждают в тёплой воде клопы, вьюны. Гибнет деликатесная рыба. Романов плыл на лодке и заметил, как бобр, мощно гребя лапами, скрывается за ближним кустом… Цель близка, остаётся к ней тихо подобраться… Шкура у него крепкая, стрелять надо наверняка. Такая особенность: подранок мгновенно выпускает из себя воздух и тут же как бы тонет. И по дну удерёт. Если попадёшь наверняка, резко – останется наверху. Только подбери» («Керга Романовым дорога»)
Очень важно, считают автор книги и его соавторы, чтобы дедовские таёжные законы передавались молодым. Пусть даже таким весёлым способом:
«Раз в избу заглянул: там пацанов орава. Все дрыхнут. Удочки закинули на озере, а сами спать. Лихачёв как раз свои сетки высмотрел. Поморщился – одна мелочь. В лодку её бросил. И вот теперь идея ему стукнула. Вернулся на озеро, собрал в пакет улов, а затем на каждую удочку привязал штук по десять рыбок. На жилку нанизал – и на крючок, а затем в воду. Отошёл метров на сто и стал наблюдать. Ребята проснулись, побежали свои удочки смотреть. Забавная картина получилась. Вытянут – на крючке связка рыбы. Экое чудо! Вот невидаль-то! Глаза пучат, радуются.
А Лихачёв от такого театра тоже удовольствие получает. После заглянул в избу. Ребята уже уху сварили, ложками бренчат. Увидели его, обрадовались:
– Дядя Коля, садись с нами, юшки похлебай.
– Не откажусь, проголодался. Я вот ловушки в озере высмотрел, пустые. Не вы ли всю рыбу переловили?
-Мы это, мы! – они наперебой принялись хвалиться. – Дядя Коля, на один крючок сразу по десять окуней попало!
-Врёте вы,- посмеялся шутник. – Что они, за хвосты друг дружку уцепили?
-Нет, они привязались друг к дружке, – пояснили юные рыбаки на полном серьёзе.
– Это какое-то невиданное чудо, – подладил под их фантазию Лихачёв. – Раз так, пацаны, тогда наливайте мне двойную порцию. Это какая-то волшебная уха. Пятьдесят лет рыбу ловлю, а такой ухи ещё не пробовал! («Кубань – его родина, Двина – его любовь»)
Утомлённые долгим путешествием путники! Впереди у нас ещё несколько встреч с героями книг Л.И.Невзорова. Следующее путешествие в мир людей и природы в конце сентября.