*К 115-летию со дня рождения Лидии Чуковской*
Её отец Корней Чуковский был всесоюзным любимцем, обласканным властью, а её имя оказалось под запретом. Она сама побывала в сталинских застенках в 1926, её мужа расстреляли в 1938. Но она не сдавалась – дружила с Ахматовой и Бродским, защищала Пастернака и Сахарова, а в своих книгах рассказывала правду о ссылках, тюрьмах и застенках НКВД. Вот только увидели свет её литературные труды лишь после развала СССР.
Лидия Чуковская (урождённая Лидия Николаевна Корнейчукова) родилась 24 марта 1907 года в Петербурге в семье детского писателя Корнея Ивановича Чуковского. Училась в лучших учебных заведениях Петрограда – в гимназии Таганцева и Тенишевском училище.
У Лидии Чуковской литературный талант проявился с детских лет, и с выбором профессии проблем не было – она успешно поступила на литературоведческое отделение Ленинградского института искусств.
Но вскоре жизнь преподнесла ей первый неприятный сюрприз – арест и последующая ссылка в Саратов. Поводом для этого послужил необдуманный поступок одной из ее подружек, которая на машинке Корнея Ивановича без разрешения с его стороны напечатала антисоветскую листовку.
Обвинили в этом Лидию, и хотя она была ни в чем не виновата, подставлять свою подругу не стала. И уже тогда проявился несгибаемый характер этой хрупкой девушки. Она категорически отказалась от предложения сотрудничества с НКВД в обмен на досрочное освобождение.
И все же, благодаря хлопотам и прошениям своего отца, вместо назначенных 3 лет ссылка продлилась 11 месяцев. После окончания института она некоторое время работала в отделении Детгиза, которым в ту пору руководил Самуил Яковлевич Маршак, вышла замуж за Цезаря Самойловича Вольпе, родила дочь Елену, но этот брак вскоре распался.
Однако судьба уготовила ей новую встречу с прекрасным молодым человеком, физиком-теоретиком, Матвеем Бронштейном.
Уже разведены мосты
.Мы не расстанемся с тобою.
Мы вместе, вместе – я и ты,
Сведенные навек судьбою.
Мосты разъяты над водой,
Как изваяния разлуки.
Над нашей, над твоей судьбой
Нева заламывает руки.
А мы соединяем их.
Сошлись они на почве литературы, в которой Матвей прекрасно разбирался, многие зарубежные произведения он читал на языке оригинала. Женившись на Лидии в 1934 году, он по просьбе Маршака написал несколько прекрасных научно-художественных книг для детей, одну из которых посвятил своей жене Лидии.
В августе 1937 года Матвей собрался съездить во время отпуска навестить родителей. Лидия оставалась – приболела дочка. И потом до конца жизни она не могла простить себе того, что опоздала в тот день проводить мужа, опоздала не только помочь ему со сборами, но даже к поезду. И с тех пор увидеться им больше не пришлось. Уже через несколько дней пришла беда – в Киеве на квартире у родителей Матвея арестовали.
Я пустынной Москвою
Прохожу одиноко.
Вспоминаю и жду.
Мы любили с тобою
Чаши, полные света,
Что в Охотном ряду.
Нас игрушечный поезд
Увозил в подземелье,
Где веселая тьма.
Ах, игрушечный поезд!
Обещал ты веселье.
Оказалась тюрьма.
Многие современные физики сходятся во мнении, что этот арест на несколько десятков лет затормозил развитие целого научного направления, в котором работал Матвей Бронштейн – квантовая теория гравитации. Многие пытались помочь ему – и отец Лидии, Корней Чуковский, и Маршак, встали на защиту и такие маститые ученые, как И.Е.Тамм, С. И. Вавилов, А. Ф. Иоффе. Но все их попытки помочь оказались тщетны, в феврале 1938 года Матвей Бронштейн был расстрелян.
Лидия Корнеевна тогда еще не знала, что означает вынесенный приговор «10 лет без права переписки». О том, что Матвея расстреляли, ей стало известно лишь в 1939 году.
Куда они бросили тело твоё? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет?
Нет. Торопился падать.
В 1938 году в огромных и страшных очередях в Кресты общая беда свела и подружила двух женщин – Лидию Корнеевну Чуковскую и Анну Андреевну Ахматову, у которой в то время в тюрьме сидел сын Лев Гумилев. Лидия, понимая, какой бесценный подарок преподнесла ей судьба, старалась извлечь из него как можно больше. Она завела дневник, в котором с 1938-го по 1941-й и с 1952-го по 1962-й годы описывала, как проходили их встречи, о чем разговаривали.
Эти бесценные записи были подготовлены вошли в трёхтомник «Записки об Анне Ахматовой». А подготовлены к печати уже после смерти Ахматовой и изданы в сначала в Париже, а затем, в 90-е, и в России.
После ареста мужа жизнь повернулась к Лидии Корнеевне совсем другой, скрытой от многих, стороной – встречи со следователями, прошения, бесконечные стояния в очередях, передачи в тюрьму. И это явилось толчком к написанию ею нескольких литературных произведений, отражающих происходящую трагедию. Как говорила Лидия Корнеевна, 1937 год рвался из нее наружу.
Зимой 1940 года была закончена повесть «Софья Петровна», написанная непосредственно в те страшные годы перед войной, когда все это и происходило. В 60-х годах она была издана в Париже, затем в Нью-Йорке. И лишь в 1988 году – на родине. Еще одну повесть на тему сталинских репрессий, «Спуск под воду», она напишет в 1957 году. И эта повесть будет издана лишь в 1972 голу, и тоже не на родине.
В начале 60-х годов Лидия Корнеевна понесла в редакцию свою повесть «Софья Петровна», долгие годы тайно хранимую. Но ей отказали в публикации. «Оттепель» закончилась… И начались новые расправы и травли – Б.Пастернак, А. Солженицын, А.Сахаров, И. Бродский, Синявский и Даниэль, Гинзбург и другие. В те времена большинство либо молчало, либо поддерживало и прославляло, но Лидия Корнеевна с ее трепетным сердцем смело выступила в их защиту.
В 1973 году началась открытая травля и самой правозащитницы. В январе 1974 г. ее исключили из Союза писателей, на публикации наложили строгий запрет, даже само упоминание ее имени было запрещено. Но исчезнув на 13 лет из литературы, из библиотек, из воспоминаний, Лидия Корнеевна каким-то чудом выстояла, и была восстановлена в Союзе писателей.
Мы расскажем, мы ещё расскажем,
Мы возьмём и эту высоту,
Перед тем как мы в могилу ляжем,
Обо всём, что совершилось тут.
И чёрный струп воспоминанья
С души без боли упадёт,
И самой немоты названье,
Ликуя, рот произнесёт.
